«Теоретически возможно, что какая-то страна возьмет и отсечет себя от Интернета. Но экономику этой страны можно будет спустить в унитаз. Мы разбудили дьявола и вынуждены с ним подружиться», — констатирует один из основоположников Всемирной паутины Дэвид Фарбер

Профессор Дэвид Фарбер — культовая фигура для любого специалиста IT: ученый (языки программирования, операционные системы, первые компьютерные сети), управленец (главный технолог Федеральной комиссии по связи США, член консультативного комитета по высокопроизводительным вычислениям, коммуникациям, IT и следующему поколению Интернета при президенте США) и наставник молодежи (почетный профессор Пенсильванского университета и университета Карнеги — Меллона). Сегодня многие претендуют на звание отцов Интернета, а вот Дэвид Фарбер не разменивается на такие мелочи и считает себя дедушкой Всемирной паутины, поскольку многие признанные «отцы» — из числа его бывших студентов.

Управлять Интернетом стремятся многие, но дело в том, что Интернет в принципе неуправляем. Как только его пытаются схватить, он выворачивается и ускользает. Можно пытаться привести к единому знаменателю законодательную базу Интернета, но это практически невозможно, поскольку в разных странах действуют разные законы. Можно контролировать пространство доменных имен — то, что, в частности, делает ICANN (Интернет-корпорация по присвоению имен и адресов). Эта организация была создана в конце 90-х, когда тогдашнему куратору доменных имен Джону Постелу, кстати, моему ученику, осточертела постоянная головная боль с доменами. Но управляет ли ICANN Интернетом? Нет. Единственная реальная власть, которой она обладает, — присвоение доменных имен. Министерство торговли США подписало контракт с ICANN именно в этих целях. Управляет ли Интернетом министерство? Тоже нет. Оно не имеет никакого контроля над развитием Интернета в других странах. Если, допустим, Россия захочет идти своим путем в онлайне, ей никто не сможет помешать. И, кстати, некоторые страны делают в Сети что хотят, без всякой оглядки на ICANN.
Да и техническое управление Интернетом никогда не осуществлялось директивно одной какой-либо структурой. Всегда на базе консенсуса, пусть и самого приблизительного. То есть так: вы согласны? Ну и мы, в общем, не против, давайте сделаем то-то. По сути, Интернет — принципиально анархическая система, которая существует благодаря договоренности отдельных составляющих структур.

Решения по адресам принимались на самой ранней стадии Интернета, когда никто не предполагал его нынешнего глобального размаха и колоссального роста. На заре Сети договорились, что адреса будут короткими. Похоже, ошиблись. Ну кто мог предположить, что появятся сотовые телефоны и другие мобильные устройства, которые потребуют бездну новых номеров! Теперь короткие адреса сотен миллионов пользователей нужно каким-то образом трансформировать в длинные. Это огромная проблема. Последний раз нечто подобное происходило в 70-е годы: тогда мы поменяли протокол передачи данных с NCP на ныне действующий TCP. Договорились, что в субботу вечером все одновременно перезагрузят свои компьютеры, чтобы активизировать новый протокол. Но тогда речь шла о сотнях компьютеров, а сегодня — о сотнях миллионов! Тут уже не скажешь: давайте, ребята, дружно нажмем кнопки. И речь идет не только об изменении адресов, а о перестройке или замене гигантского количества ПО, которое «знает» нынешние адреса, но может не распознать новые. В общем, изменения такого уровня и масштаба неизбежны, но чрезвычайно болезненны. Еще раз подчеркну: руководить Интернетом в традиционном понимании этого слова невозможно.

[…]

Законов против пиратства и так много. Они эффективны? Практически нет. Наличие закона — вовсе не гарантия его исполнения. В Америке сумасшедшее количество разнообразнейших законов, в том числе весьма забавных и нелепых. Не удивлюсь, если есть закон, запрещающий людям сидеть в комнате с открытыми настежь окнами, вот как мы сейчас с вами. Попытки приравнять пиратство к криминалу в широком масштабе пока приводят к катастрофическим последствиям. Корпорация Sony попыталась это сделать и поспешно отказалась — ее бизнес пошел резко вниз. Допустим, компания закодировала ПО. Ты пытаешься открыть легально купленную программу и не можешь: или код забыл, или в программе с безопасностью перемудрили. Что ты делаешь в следующий раз? Правильно — покупаешь на черном рынке раскодированную пиратскую программу. Людям неудобны меры предосторожности, многие ненавидят ухищрения компаний-производителей, создающие для пользователя перманентную головную боль. Да и цены на легальные программы завышены. Поэтому пиратство неискоренимо — оно имеет неафишируемую, но широчайшую партизанскую поддержку миллионов пользователей.

[…]

Все упирается в нежелание отдельных стран допустить на свою территорию международную киберполицию. Скажем, совершенно самоизолирован такой гигантский рынок, как Китай. Несколько лет назад я пожаловался крупному сингапурскому чиновнику на размах софтверного пиратства в этой стране. Он отмахнулся от претензий спокойно и даже цинично, заметив: «Таким способом наши граждане получают доступ к самым новейшим программам. Что ж в этом плохого?»

[…]

Позвольте выступить в роли пессимиста, вернее, реалиста. Конечно, компьютерная система в Бушере изолирована от Интернета, а «железо» защищено до полной непроницаемости. Но ведь существует человеческий фактор. Кто-то, вопреки инструкциям, закачал видеоигру на компьютер, входящий в систему. Или еще что-то подобное. Я знаю много случаев, когда серьезные компании в США создавали мощные системы сетевой безопасности, но прокалывались на ерунде. Кто-то из сотрудников уносил лэптоп домой, где детишки инсталлировали видеоигры и заносили вирус. Иногда злоумышленники из конкурентной фирмы прибегают к такому трюку: скажем, роняют флэшку с вирусом на паркинге враждебной корпорации. Кто-то ее подбирает и, снедаемый любопытством, подключает к своему служебному компьютеру: а что там записано? Бум! Вирус в сети! Гуд-бай, система!

Сразу уточню: невзирая на количество виртуальных имен, всегда можно вычислить реальное имя, под которым зарегистрирован пользователь. У меня двойственное отношение к анонимности. Простого ответа нет. С одной стороны, анонимность иногда приводит к печальным последствиям. С другой — без нее подвергается опасности свобода слова, важнейшее завоевание Сети. Я резко возражаю против интернетовских «удостоверений личности». Смогу ли я в таком случае спокойно критиковать правительство? Вряд ли. Я учился в колледже во времена маккартизма. Сегодня у сенатора Маккарти было бы много сфер, которые он захотел бы отрегулировать в своем ключе.

У молодежи всегда были социальные сети. Только раньше она кучковалась в кафе-мороженых и барах, обмениваясь новостями и сплетнями. Но масштаб несравним. И опасности, подстерегающие излишне откровенных ребят, несравнимы. Кто-то может ляпнуть в чат-руме такое, что помешает ему получить желаемую работу и напрочь подорвет репутацию. «Прайвеси» в сетях очень условно и минимально по определению. Болтливость может оказать очень плохую услугу. Слово сказано, птичка вылетела, все уже в виртуале, вернуть невозможно.

Представьте, что очень скоро вы сможете общаться с помощью лазерных очков и голографии — полная иллюзия физического общения. Предстоит очередная коммуникационная революция. Уже сейчас есть сообщества людей, живущих в виртуальном мире: у них свои виртуальные дома, они устраивают виртуальные вечеринки, у них есть свои двойники-аватары. И эта тенденция будет усиливаться. Поймите, джинна уже не загонишь в бутылку. Тем более это очень полезный джинн. Когда я впервые приехал в Японию в 80-е годы, мы взяли с собой планы развития онлайна. Наши местные партнеры были преисполнены скепсиса, уверяли нас, что ни один японец не захочет общаться с другим японцем, используя текстовые сообщения. Это, мол, противоречит национальной культуре.
Прошло время, японцы привыкли и приспособились. О традициях никто не вспоминает. Если что и удивляет, так это «наркопривязанность» к электронике. Что же, такое было и с телефоном, когда он только появился. Но со временем все пришло в норму. Нет, назад пути нет. Теоретически возможно, что какая-то страна возьмет и отсечет себя от Интернета. Но экономику этой страны можно будет спустить в унитаз. Мы разбудили дьявола и вынуждены с ним подружиться.

По материалам интервью Дэвида Фарбера журналу Итоги