Интеграция
Исполнился год с тех пор, как в Москве работает Евразийская экономическая комиссия — наднациональный орган России, Белоруссии и Казахстана. Ее задача — добиться бесперебойной работы Таможенного союза и довести интеграцию до уровня Евразийского экономического союза. Тот факт, что пример для подражания — Евросоюз — переживает нелучшие времена, инициаторов евразийской интеграции ничуть не смущает. Своими размышлениями поделился председатель Коллегии Евразийской экономической комиссии Виктор Христенко.
— Виктор Борисович, эксперты говорят, что без Украины настоящего союза не получится…
— Кто говорит? Как в анекдоте: те, кто пробовал цианистый калий, говорят, что он действует мгновенно. Для меня на данном этапе глубина экономической интеграции важнее, чем расширение союза. В кратчайшие сроки предстоит решить сверхзадачу: достичь свободы передвижения товаров, услуг, капитала и рабочей силы на Едином экономическом пространстве достаточно разных экономик Белоруссии, Казахстана и России. На эти грабли как раз и наступил Евросоюз. На его примере мы убедились: политической эйфорией от принятия новых членов долго сыт не будешь.
— Но Украина куда более значимый для России партнер, чем Казахстан и Белоруссия.
— Для самой Украины единый рынок Белоруссии, Казахстана и России имеет гораздо большее значение. Украина была активным участником интеграции в 2003—2004 годах. Тогда был подготовлен каркас объединения — около 40 соглашений. Но потом возникла дилемма, перед которой Украина замерла и находится в этом положении до сих пор. Вопрос в том, что членство в любой структуре — хоть в Евросоюзе, хоть в Евразийском союзе — потребует всего комплекса обязательств. А в Киеве хотят частичного, чтобы и там, и там, и только по тем позициям, которые нравятся. Не получится. И в стороне не остаться: мир изменился, и в одиночку сейчас не заявляют себя даже самые богатые и влиятельные страны, все так или иначе блокируются.
— В Киеве это понимают?
— В сентябре мы с Николаем Азаровым (премьер-министр Украины) подписали два меморандума по взаимодействию в сфере техрегулирования и торговли. Но не Украиной единой. Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) было создано в 2000 году пятью странами, но только три из них решились на создание Таможенного союза, а потом и Единого экономического пространства. Для координации и была создана Евразийская экономическая комиссия. Следующий этап — Евразийский экономический союз, который заработает с 1 января 2015 года. Киргизия и Таджикистан — первые претенденты на членство в нем.
— Что ж их-то сразу не взяли?
— Они тогда не заявляли о своей готовности, зато сегодня мы имеем такую заявку от Киргизии. Уже понятно, что их законодательство существенно отличается от того, что есть у «тройки». Но к ноябрю у нас будет план действий.
— Кстати, Киргизия — член ВТО…
— Киргизия вступала давно и на таких условиях, которые не похожи на обязательства России. А именно этот — российский — уровень обязательств сегодня реализуется комиссией и распространяется на все пространство Таможенного союза. Непонятно, кто и как будет компенсировать неизбежные в случае присоединения Киргизии изменения. Но, как говорится, дорогу осилит идущий.
— Вы это обсуждали недавно с гендиректором ВТО Паскалем Лами?
— В том числе. Мы достаточно откровенно высказали друг другу позиции. ВТО видит проблему, но не закрывается от нее, не отрицает возможности решения. Мы с господином Лами давние знакомые — с конца 90-х. Он не только признает существование нашего союза, но и заинтересован во взаимодействии. Мы начали с подготовки кадров: более 60 наших специалистов ее уже прошли по вопросам торговли, техрегулирования, санитарных мер. В ближайшее время в Женеве мы презентуем саму комиссию и ее деятельность. Хотя Россия и стала членом ВТО, но в связи с образованием Таможенного союза она не может сама, например, менять тарифы, решать вопросы в сфере техрегулирования или защитных мер — все это отдано на наднациональный уровень, в комиссию. Все решается отныне «на троих». Но все решения проходят оценку на соответствие нормам ВТО. В результате Казахстан и Белоруссия, не являясь членами ВТО, по сути уже живут по ее правилам. Главное, не только вписаться в них, важнее участвовать в процессе изменения ВТО. Сегодня она сталкивается с колоссальными проблемами. Мир поменялся. Когда-то группа развитых стран диктовала всем свою волю, а сегодня у них появились конкуренты.
— Россия подтягивает Казахстан и Белоруссию ко вступлению в ВТО?
— Казахстан уже на финишной прямой. Уверен, его вступление — вопрос этого года. У Минска дела сложнее — барьеров больше, в первую очередь политических.
— А надо ли? Может, ВТО исчезнет?
— Скажу иначе: два процесса, определявших облик экономики прошлого века, — глобализация и регионализация — перестали идти параллельно. Сегодня они подчас противоречат друг другу, особенно после первой волны кризиса. Ясно, что продолжение глобализации с единым центром невозможно. А вот регионализация набирает силы. На мой взгляд, эффективность выхода из кризиса и формирование нового облика мировой экономики будут зависеть от сильных региональных структур и эффективности коммуникации между ними.
— Самая успешная из них — Евросоюз — того и гляди развалится…
— Я не верю. Последствия будут настолько катастрофичны, что я не знаю настолько отмороженных политиков, которые бы на это пошли. Напротив, ответственные политики в Европе говорят об углублении интеграции. Оступившийся на лестнице человек старается пробежать вперед по ступенькам. Это единственный способ не расквасить себе нос. В Евросоюзе, на мой взгляд, ошибка была допущена в начале 2000-х, когда они, будучи в умиротворенном состоянии от хорошо развивающейся экономики, принимали политически мотивированные решения о дальнейшем расширении.
— Чем занималась этот год ваша комиссия?
— Мы приняли более 300 решений, которые действуют напрямую на пространстве трех стран, и работали над разворачиванием 17 базовых соглашений по формированию Единого экономического пространства. Наша задача — создать условия для функционирования четырех свободных пространств: товаров, услуг, капитала и рабочей силы. В реализацию соглашений нам предстоит в кратчайшие сроки принять еще порядка 52 документов. Сделать предстоит многое: даже в деятельности Таможенного союза есть изъятия из области наднационального регулирования — лекарства, изделия медицинского назначения и алкоголь относятся к сфере регулирования национальными органами. Мы делаем все, чтобы изъятий не стало.
— Что мешает?
— Ответ в том числе лежит в зоне взаимодействия наднациональной и национальных бюрократий. Формирование единых правил — это всегда формирование единой наднациональной компетенции. При этом никто не стремится отдавать полномочия. Но, уверен, мы пройдем этот этап.
— Президент у Евразийского союза появится?
— Сегодня этот вопрос не обсуждается. Органом власти является Высший Евразийский экономический совет, на уровне президентов стран. На мой взгляд, это адекватная конструкция, позволяющая разрабатывать и принимать ключевые решения в сжатые сроки. Политическая воля решает все! Сотрудничаем мы и с национальными органами власти: при комиссии по каждому направлению работают консультативные комитеты, в которых национальные правительства представлены, как правило, на уровне замминистров. Это позволяет учесть интересы трех стран. Хотя бывает, что принимаются решения, которые той или иной стороне не нравятся. Впрочем, каждая сторона вольна наложить вето, если найдет аргументы.
— И часто такое случалось?
— Ни разу.
— Кто больше других выиграл от появления Таможенного союза?
— Белоруссия, если брать удельно. Большая часть белорусской экономики — обрабатывающая промышленность и машиностроение. Эти отрасли больше других выигрывают от интеграции. По динамике регистраций предприятий малого и среднего бизнеса лидирует Казахстан. В 2,5 раза выросла торговля между Белоруссией и Казахстаном. Начинается конкуренция юрисдикций и администраций, борьба за эффективность. И это очень хорошо. А вообще пока строгий подсчет в режиме прибылей и убытков проводить не вполне корректно — у нас системный долгосрочный проект.
— Конфликты возникают часто? К кому основные претензии?
— В какой-то степени каждое решение комиссии — результат непростой работы, согласования. Что касается претензий, они, как водится, есть у всех и ко всем. Здесь несколько аспектов. Мы как комиссия вместе с национальными правительствами отвечаем за реализацию соглашений, подписанных тремя странами. Если мы видим, что нормы того или иного соглашения не выполняются, у нас есть право указать на это «провинившейся» стороне и просить устранить нарушения. Пока таких решений немного, хотя они есть.
Для претензий хозяйствующих субъектов у нас есть Суд ЕврАзЭС. Судят там пока в основном нас, то есть комиссию. Например, в последний раз туда обращались российские угольщики. В результате мы отменили решение Комиссии Таможенного союза — наших предшественников — и предложили сделать то же самое российскому правительству.
— Национальные правительства слушаются?
— Это проект лидеров трех стран. И дело не в желании или нежелании: поставлены задачи, и их надо решить.
— А когда эти лидеры уйдут, Евразийский союз отправится туда же, куда и СССР?
— Думаете, придут другие и все развалят? Я помню, как ратифицировали договор о комиссии в российском парламенте — большинством. А договор вовсе не проходной, и можно было на этой площадке оттоптаться как следует, заработав политические очки. Но на поддержке экономической интеграции, как показали опросы, можно заработать больше. Нельзя сегодня прожить отгородившись. Чтобы быть конкурентоспособным, надо кооперироваться. Вопрос только с кем. Здесь каждая страна делает для себя прагматичный выбор, чтобы стать эффективнее, сильнее, конкурентоспособнее в мире.
Appeal to world leaders and humanity
