В середине 70-х годов теннис слыл очень светским видом спорта
Мир узнал Бориса Беккера в 1985-м, после того как 17-летний немецкий тинейджер дебютировал на Уимблдоне и с ходу стал победителем самого престижного турнира. С тех пор этот парень с рыжими, вечно всклокоченными волосами, которые как нельзя лучше отражают его буйную натуру, всегда оставался в центре всеобщего внимания. И когда яростно сражался за победу на соревнованиях «Большого шлема». И когда отчаянно воевал с Ассоциацией теннисистов-профессионалов за права игроков. Но сегодня анфан террибль мирового тенниса остепенился. От прежнего неугомонного Беккера осталась только непослушная рыжая шевелюра. 
Фото: Boris Roessler (dpa AFP)
— Теннис принес вам всемирную известность. Правда ли, что вы занялись им с подачи отца?
— Скорее это было увлечение всей нашей семьи. Моим первым тренером стала сестра, которая старше меня всего на четыре года. Отец же возглавлял местный теннисный центр. Он его сам спроектировал и построил, поскольку был известным архитектором. В центре работало много кортов, штук десять — открытые и закрытые.
— Вы оказались трудолюбивым учеником?
— О, я был очень, очень трудолюбив! Не ленился и никогда не пропускал тренировок. Мне нравился теннис, и я стремился играть хорошо. Не отвлекался ни на что. Эта сосредоточенность и помогла мне достичь высокого результата. Теннис всегда считался дорогим видом спорта, но у меня проблем с деньгами не возникало. Поначалу мою подготовку обеспечивал отец, архитекторы ведь получают неплохо. Свою лепту вносила и мама, она работала в области финансов.
В те же годы я познакомился с одной миловидной девочкой, которую звали Штеффи Граф. Она жила в городке Брюль, по соседству с нашим Лайменом. Штеффи часто приезжала на тренировки в отцовский теннисный центр, там мы с ней и встретились. Не заметить ее было трудно, она была самой юной, но самой сильной.
— Мировую славу вам принесла победа на Уимблдоне, где вы дебютировали в 17-летнем возрасте. Хорошо помните тот турнир?
— С тех пор прошло уже 28 лет, но в памяти все живо, словно случилось вчера. Я совсем не нервничал, хотя это был мой дебют на крупнейших теннисных турнирах. Самым сложным оказался поединок со шведом Нистремом в третьем круге. Соперник играл гораздо лучше меня, имел два матчбола в пятом сете. Но оба раза я сумел вернуться в игру и в итоге праздновал победу. Это был первый ключевой момент. Вторым стало неожиданное поражение чеха Ивана Лендла, считавшегося одним из главных претендентов на чемпионский титул. Пройти его казалось совершенно невозможным, но Лендл вдруг проиграл Анри Леконту. Француз стал моим соперником по четвертьфиналу, и это оказался уже более приемлемый вариант. Но в тот момент у меня ни разу не проскочила мысль о победе на турнире. Я был очень молод, играл сердцем, а не головой.
Так я шел от матча к матчу, не думая ни о чем, пока не выиграл и самый последний, финальный. Есть такая расхожая фраза: наутро он проснулся знаменитым. Это как раз мой случай, ведь я стал знаменитым в течение одной ночи. Меня так и называли: мировой спортивный феномен. Практически каждый человек в мире теперь знал мое имя. Газеты пестрели моими фотографиями, от интервьюеров не было отбоя. Сначала меня это забавляло, потом начало раздражать, но в конце концов я смирился и стал воспринимать такое положение дел как данность.
— Сегодня жизнь профессиональных теннисистов подчинена жесткому распорядку: кроме матчей, тренировок и восстановительных процедур времени ни на что не остается. Тридцать лет назад все было иначе?
— Знаете, еще в середине 70-х годов теннис слыл очень светским видом спорта. По вечерам даже на крупных турнирах игроки устраивали вечеринки, ходили на дискотеки, и это считалось нормальным. Все изменилось в начале 80-х с приходом нового поколения, которое начало воспринимать теннис исключительно как работу, способ зарабатывания денег. Тон в этом вопросе задавал уже упоминавшийся Иван Лендл, слывший настоящим аскетом. Никто и никогда не видел его сидящим в баре с бокалом пива или стаканчиком виски. Вслед за ним подтянулись и остальные. Так что в мое время распорядок дня у теннисистов был почти столь же жестким, как и сейчас.
— Вы помните первого русского теннисиста, встреченного на профессиональных турнирах?
— Самого первого? Дайте подумать… Наверное, это Андрей Чесноков. Он был очень смешной. Играл деревянной ракеткой, хотя уже в те годы все пользовались пластиковыми. По-английски практически не говорил, знал только несколько слов. Хотя мой английский тоже был далек от совершенства: подростком я отдавал спорту куда больше времени, чем учебе.
У меня, кстати, почти со всеми русскими ребятами сложились хорошие отношения. Кафельников, Волков, Черкасов, Сафин… С Маратом, наверное, чуть более близкие, чем с остальными. Мы встречались с ним этим летом в Испании, на Ибице. Я был с семьей, он — с друзьями.
— А с украинским футболистом Андреем Шевченко вы знакомы?
— Да! Больше того, именно я устроил переход Шевченко из киевского «Динамо» в «Милан», а потом в течение пяти лет являлся его агентом. Это ведь одно из моих занятий: у меня есть собственное агентство спортивного менеджмента, которое представляет интересы звезд тенниса и футбола. Сейчас, правда, я занимаюсь им чуть меньше, чем раньше. При этом прошу не путать, я не скаут, в мои задачи не входит поиск молодых талантов. Я — агент, представляю интересы уже сформировавшихся игроков, помогаю заключать им рекламные контракты. Дело в том, что за долгие годы, проведенные в теннисе, у меня возникли очень хорошие контакты с руководителями крупнейших компаний в мире спортивного бизнеса — Adidas, Puma, Nike. Было бы глупо не воспользоваться этим.
— Слышал, вы увлекаетесь покером. Пристрастились к игре в карты, еще будучи теннисистом?
— Да, я начал поигрывать еще в годы теннисной карьеры. По вечерам после матчей оставалось немного свободного времени, которое хотелось чем-то занять. Так я пристрастился к покеру. Это очень интересная игра, в ней велика роль стратегии. Я научился читать мысли оппонентов по их лицам и в то же время прятать свои собственные эмоции. Думаю, не погрешу против истины, если назову себя хорошим психологом. Увлечение покером, кстати, помогало мне и в теннисной жизни. Стоя на задней линии, я хорошо видел лицо соперника и мог понять, что творится у него в душе. Сосредоточен ли он или сбит с толку, готов ли продолжить сопротивление или внутренне уже сломлен.
Есть и еще один момент. Сейчас мне 45, я больше не играю в теннис даже в ветеранских турнирах. Просто не хочется, слишком много было его в моей жизни. Но организм уже привык к регулярному впрыскиванию адреналина в кровь, и покер помогает восполнить нехватку острых ощущений.
— Евгений Кафельников в свое время тоже увлекался покером и играл довольно неплохо. Вы встречались с ним за одним столом?
— Не за одним столом, но на одном турнире. По-моему, это было в Лас-Вегасе.
— Нынче Кафельников серьезно занялся гольфом.
— Я тоже обожаю гольф! Но Евгений играет значительно лучше меня. Мой гандикап — 7, что в принципе неплохо. Еще я играю в шахматы, и весьма прилично для непрофессионала. Читаю специальную литературу, разбираю шахматные этюды. Несколько раз даже встречался с Гарри Каспаровым, но был бит им. Гарри — мой друг.
— Лет десять назад вокруг вашей персоны вспыхивал один скандал за другим: то выдвигалось обвинение в неуплате налогов, то выплывал наружу любовный роман. А сейчас — тишь да гладь да божья благодать.
— Я ушел из тенниса в 32 года и был вынужден искать для себя иные цели. Сразу найти свое место в новой жизни не удалось, этот процесс занял несколько лет. Тут-то и начались скандалы. Мне пришлось пройти через развод, в моей личной жизни царил полный раздрай. Впрочем, сейчас это все в прошлом. Четыре года назад я женился на Лилли, она из Голландии. Восхитительная женщина, я с ней очень счастлив. У нас трехлетний сын Амадеус, и сейчас моя жизнь складывается очень успешно.
Вообще многие атлеты переживают сложные моменты после окончания карьеры. Психологически пережить уход из спорта очень трудно. Ты просыпаешься утром, ставишь ноги на пол и задаешь себе вопрос: «Чем сегодня заняться?» В спорте в 30 лет ты считаешься уже стариком, хотя в любой другой профессии это только начало карьеры. У тебя полно денег, весь день свободный, жены нет, вместо нее — любовница. Все это просто сносит крышу, так случилось и со мной.
— С тех пор вы сильно изменились?
— Мне кажется, я стал более взрослым. Созрел, что ли. Начал действовать значительно более взвешенно и мудро. Сейчас я понимаю, чего хочу, и точно знаю свое место в жизни.
— Когда вы в последний раз видели свою дочь Анну, родившуюся от русской модели Анжелы Ермаковой?
— Я стараюсь регулярно поддерживать с ней связь. Хотя личная жизнь девочки получается очень непростой. Слишком уж много различных историй окружает ее. Поэтому я стараюсь пореже упоминать ее имя, чтобы не привлекать к Анне ненужное внимание.
— Большую часть своей жизни вы сейчас проводите в Лондоне. Это как-то связано с выступлением на Уимблдоне, где вы семь раз играли в финале и праздновали три победы?
— Прямой зависимости тут нет, хотя вы недалеки от истины. Уимблдонский турнир всегда был моим самым любимым теннисным соревнованием, со временем эта симпатия передалась и всему Лондону. Я купил домик прямо в Уимблдоне, рядом со стадионом. Да и моей жене здесь нравится. В английской столице я чувствую себя очень комфортно, совсем как дома. Местные жители знают и уважают меня, это тоже большой плюс. А еще Лондон — один из экономических центров планеты, здесь живут богатейшие люди мира. Этот фактор тоже имеет немаловажное значение, особенно для моего бизнеса. Я инвестирую деньги в недвижимость, современные технологии в области энергетики. Кроме того, вот уже десять лет работаю на канале Би-би-си, комментирую теннисные и футбольные матчи. Да-да, футбол, пусть вас это не удивляет! Я очень люблю его, это моя вторая страсть! Примерно раз в месяц меня приглашают в студию обсудить матчи английской премьер-лиги, высказать свое мнение. Раньше я болел за мюнхенскую «Баварию», в течение десяти лет даже был членом совета директоров клуба. Но после переезда в Лондон вышел из его состава и теперь симпатизирую «Челси» и «Арсеналу».
— Оба этих клуба имеют русских хозяев.
— Я хорошо знаю Романа Абрамовича, встречался с ним много раз. Наши ложи на стадионе находятся по соседству. Бывает, выйдешь в синем клубном шарфе перед матчем на балкон, а он уже на своем стоит. «Хай, Роман!» — «Привет, Борис!» Хотя в принципе Абрамович очень немногословный человек, говорит мало и тихо. Хорошо знаю и его жену Дашу. Да и с акционером «Арсенала» Алишером Усмановым тоже знаком неплохо.
— Кого еще из русских вы знаете?
— Мистера Путина. Мы встречались с ним на одном из приемов. Помню, я заговорил с ним по-английски, а получил ответ на немецком. Причем на очень хорошем, совсем без акцента. Я был страшно удивлен, чуть со стула не упал от неожиданности…
— Долгие годы вы являетесь членом Мировой академии спорта Laureus. Какие задачи ставите перед собой в этом качестве?
— Помогать миллионам детей со всего света. Благотворительные программы позволяют инвестировать деньги в различные развивающие программы, строить спортивные площадки и городки. Мне повезло, что у меня были родители, которые предоставили шанс стать спортсменом. Но у многих детей такого шанса просто нет. Я очень хорошо помню, кем был до начала теннисной карьеры. Отчетливо понимаю, что спорт поднял меня на ту вершину, на которой я нахожусь. Именно он дал мне все, что у меня есть сегодня.
