То, что еще объединяет Европу
Есть ли будущее у Европы? Что нас объединяет? Какой будет Европа через десять лет? Этими вопросами открыл обсуждение на семинаре 25 сентября в Берлине о будущем Европы президент Фонда Генриха Белля Ральф Фукс (Ralf Fuchs).
 |
Будапешт. Вид на Парламент |
Позволить себе поразмыслить о будущем Европы, пожалуй, сейчас могут только немцы. Для простых европейских смертных «будущее» перешло в категорию того, что произойдет в ближайшие три месяца, а не в следующие десять лет. И даже на это у нас нет времени: даже три недели кажутся нам слишком щедрым сроком, когда в действительности у нас в распоряжении всего три дня (а иногда нет даже их).
Что нас объединяет? Тут следует выделить три момента. В первую очередь, нас объединяет история. Сейчас можно услышать утверждения о том, что европейский потенциал себя исчерпал, а история Второй мировой войны и воссоединения Германии уже не работают, что пора сменить тему. Позволю себе не согласиться. Причем, не только с необходимостью сменить тему, но и с тезисом о том, что прошлое ничего уже не объясняет. Прошлое объясняет многое, почти все, и будет объяснять это и в дальнейшем. Наша история учит нас всему, и, к счастью, мы многому от нее научились, так заявить могут далеко не все.
Задумайтесь на мгновение о том, как улаживают свои разногласия Франция и Германия, две страны, которые даже сейчас придерживаются очень разных подходов к основным вопросам экономической политики, а также политики в области обороны и безопасности. А далее задумайтесь о Китае и Японии, также имеющих долгую и непростую предысторию соперничества и конфликтов. Разумеется, общая история и прошлое продолжают оказывать огромное объединяющее влияние.
В нынешнем кризисе мы жалуемся на Германию, на то, что она взяла на себя главенствующую роль, но в действительности Германия вовсе не претендует ни на какую главенствующую роль и, как и все остальные государства, проявляла большую сдержанность и осмотрительность в течение всего кризиса, не допустив возникновения геополитических противоречий и враждебности. Это общее прошлое, сдерживающее нас, предлагает определенный способ действий.
Мы хотим, чтобы нами управляли в соответствии с установленными правилами, чтобы власть не была деспотической (даже если она при этом эффективная), и чтобы ее поддерживало население. Этот метод совещания и консенсуса основывается на равном для всех суверенитете, на коллективном принятии решений и на решении споров и разногласий наднациональной инстанцией, обладающей высшими полномочиями, подобной Европейскому суду. Европейское право, позволю себе напомнить, имеет приоритет над национальным. Это является основополагающим исключением, ограничивающим власть государств, на что готово согласиться очень небольшое количество стран в мире.
И, наконец, третье, что нас объединяет, — это ценности. В большинстве своем европейцы выступают за открытую и солидарную Европу, как внутри самого Старого Света, так и в отношениях с другими странами. Европу, которая имела бы прочную экономическую и энергетическую основу и обеспечивала бы равные возможности внутри себя и равноправные отношения с внешним миром.
 |
Панорама ночного Будапешта |
Общее прошлое, единый метод действий и общее видение будущего – это не так уж мало. По большому счету, должно хватить с лихвой, чтобы изыскать возможности для спасения Европы. И почему же ничего не получается? Потому что мы испытываем дефицит доверия. Преодолеть этот дефицит доверия между Севером и Югом, между кредиторами и должниками возможно только с помощью соответствующих механизмов, которые установят равновесие между солидарностью, которую требуют одни, и ответственностью, за которую выступают другие.
С самого начала европейский проект добился успехов, как только стала проводиться такая политика и были учреждены органы, позволившие преодолеть недоверие. Сейчас ситуация — похожая. Необходимо сделать выводы.
Хосе Игнасио Торребланка (José Ignacio Torreblanca), «El Pais», Испания Inosmi
