Скандинавская экономика
Взгляды экономистов все чаще поворачиваются на север континента. И действительно, иногда кажется, скандинавские страны круты во всем. Взгляните хотя бы на первые строки любого рейтинга: свободы, коррупции, качества жизни, инноваций и так далее. Североевропейские страны сравнительно неплохо пережили кризисы последних лет. The Economist назвал Скандинавию «следующей супермоделью» для развитого мира
Идеализировать северную модель не стоит: есть раздутый госсектор, прогрессивная шкала налогообложения и благоприятствующее иждивенчеству социальное государство. Не блестящи и макроэкономические показатели.
К скандинавским странам прочно приклеился ярлык «социализма», хотя это определение больше соответствует нравам, царившим там в 1970-е и 1980-е годы, чем нынешнему состоянию их экономики.
Большое государство из достижения скандинавского гуманизма превратилось в обузу. В 1990 году Швеция находилась на 18-м месте в мире по ВВП на душу населения, тогда как в 1970-м занимала четвертое.
С тех пор шведы исправились: доля госрасходов сократилась c 67% до 49% ВВП – меньше,
Прогрессивная налоговая система, которую считают визитной карточкой северных экономик перераспределения, на самом деле является двойной: налог на доходы граждан облагается по восходящей, а вот шкала налога на капитальные доходы – плоская. Недавно та же Швеция упразднила налог на наследство и на богатство. Ставка налога на прибыль в стране – 22%, то есть ниже, чем в США.
Скандинавам удается сочетать высокое качество жизни населения и свободу предпринимательства. По индексу экономической свободы канадского Института Фрейзера Дания, Швеция, Норвегия и Финляндия к 2000-м годам достигли уровня США.
По некоторым параметрам роль государства в экономике североевропейских государств остается необычно высокой. В госсекторе там занято около 30% рабочей силы против 15% в среднем по клубу развитых стран.
Флагманы частного бизнеса внушают скандинавам чувство гордости, однако не становятся самоценностью. Так, в годы кризиса шведское правительство не стало вытаскивать из долгов концерн Saab и дало ему спокойно обанкротиться, а Volvo была продана китайцам (да и до продажи компанией владели не шведы, а американский Ford).
Некоторым не по душе слишком рыночные перемены. Живущий в Швеции американский антрополог Брайан Палмер, к примеру, опасается, что социальный рай в конечном счете превратится в «Соединенные Штаты Швемерики» (the United States of Swedeamerica).
В чем секрет скандинавской модели? Возможно, в том, что в погоне за устойчивым ростом и процветанием у североевропейских политиков не так уж много догм и священных коров
Некоторые экономические институты в Скандинавии составлены как бы из двух взаимоисключающих частей. Скажем, принятая в Дании и Швеции система школьных ваучеров. Каждый год правительство Швеции раздает всем учащимся ваучеры на 9000 евро. Их можно потратить на учебу как в частной, так и в государственной школе. В Дании семьи могут доплачивать за более дорогое обучение из своего кармана. В Дании и Норвегии частные операторы могут содержать государственные больницы. Какая разница, кто вас лечит, если он делает это хорошо?
Еще – известное своей либеральностью датское трудовое законодательство. Оно позволяет легко нанимать и увольнять сотрудников, но потерявшим работу выплачивается щедрое пособие и предлагается пройти курсы повышения квалификации за госсчет.
Результаты этих усилий налицо – одни из лучших в мире систем образования и здравоохранения. В скандинавских странах заметно выше вероятность, что ваши дети будут получать зарплату больше вашей. Там, где хорошее образование дорого, социальные лифты работают хуже.
Скандинавов хвалят за бережливость и заботу о завтрашнем дне. Сырьевая Норвегия имеет пенсионный фонд объемом более $700 млрд, который формируется из нефтяных доходов бюджета.
В конце 1990-х Швеция создала новый формат пенсионной системы. В Швеции размер будущей пенсии зависит от макроэкономических факторов. Шведы отчисляют в пенсионный фонд 16% своей зарплаты. К этой сумме ежегодно прибавляется виртуальный процент, соответствующий темпу роста зарплат в стране. Когда гражданин заканчивает трудовую деятельность, общая сумма виртуальных накоплений делится на число лет, которые он гипотетически проживет (виртуальные проценты выплачиваются за счет тех, кто на тот момент еще работает). Главный плюс – пенсия зависит от ожидаемой продолжительности жизни, что дополнительно стабилизирует пенсионную систему. В этом же кроется и слабость: если пенсия станет совсем маленькой, это политический риск для властей.
В отличие от других развитых стран, скандинавы не залезают в карман будущим поколениям. Госдолг скандинавских стран не превышает 50% ВВП – сравните с Евросоюзом с его 85% и США, где он уже превысил 100% ВВП. К бюджетной дисциплине страны Северной Европы пришли не от хорошей жизни. Прививкой для них послужил суровый банковский кризис начала 1990-х, который хорошо встряхнул скандинавские экономики.
Раньше Скандинавия ассоциировалась с группой ABBA и компанией Ikea, которая заново научила весь развитый мир собирать мебель. В эпоху интернета скандинавские бренды снова у всех на слуху: аддиктивная мобильная игра Angry Birds, IP-телефония Skype и музыкальный сервис Spotify.
В Швеции граждане могут платить налоги при помощи SMS, Финляндия славится своими бизнес-ангелами и венчурными инвестициями. Booz & Company указывает, что большие корпорации любят испытывать свои продукты в Северной Европе.
Это особенно удивительно с учетом высоких налогов на доходы в этих странах, которые, по идее, должны отпугивать инноваторов, а не привлекать. Молодые и амбициозные скандинавы стараются долго не задерживаться на родине «милого» капитализма и едут в страны с более высокими рисками и потенциальным доходам – туда, где царит «беспощадный» капитализм (США, Великобритания).
(Так говорится в статье Дарона Асемоглу из МИТ, Джеймса Робинсона из Гарварда и Тьери Вердье из Парижской школы экономики)
«Милые» капстраны в области инноваций почти не отстают, от своего «беспощадного» конкурента в борьбе за таланты. Экономисты приводят несколько возможных объяснений этому:
хорошее и доступное образование;
госполитика по продвижению инноваций;
плоский налог на доходы от капитала;
система «страховочных сетей» для работодателя вроде государственного страхования по безработице.
