Саммит Россия — ЕС, прошедший в июне 2012 года в Стрельне (Санкт-Петербург), можно было бы назвать проходным, если бы не одно но: после четырехлетнего перерыва российскую делегацию вновь возглавил Владимир Путин. Для лидеров Евросоюза встреча стала разведкой боем. И до того было относительно ясно, что Москва смотрит теперь все больше на Восток, чем на Запад. Но получить подтверждение этого из первых уст дорогого стоило. И ожидания в общем-то оправдались. Владимир Путин дал понять, что российское внешнеполитическое кредо ныне — прагматизм. В переводе с дипломатического — насильно мил не будешь.

Ничего личного, только бизнес. Владимир Путин и его европейские визави: председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу (справа) и председатель Евросовета Херман Ван Ромпей

Добро пожаловаться

Главная проблема с единой Европой состоит в том, что за 20 лет после краха Советского Союза Россия и ЕС так и не выработали общей стратегии при самой тесной экономической взаимосвязи. Несмотря на крупный товарооборот, политика постоянно портит большую европейскую игру. Сегодня главный раздражитель — споры вокруг Сирии. Запад пытается убедить Россию, что мирный план спецпосланника ООН Кофи Аннана уже де-факто провален и что компромиссом может быть только мирный уход Башара Асада. Правда, каким образом это должно произойти, учитывая, что Сирия находится на грани гражданской войны, Запад не разъясняет. Россия, которая имеет в Сирии свою единственную военно-морскую базу в дальнем зарубежье, рассматривает Дамаск в качестве последнего реального союзника в Средиземноморье и, продав ему в прошлом году вооружений на миллиард долларов, заявляет, что передача власти при вмешательстве извне не является решением проблемы. При этом Москва утверждает, что не защищает лично сирийского президента. Но нисколько не убеждает западное общественное мнение. Градус антироссийской риторики в связи с событиями вокруг Сирии только повышается.

Нынешняя ситуация категорически отличается от той, что сложилась после 11 сентября 2001 года и, несмотря на печальный повод, стала прологом к медовому месяцу между Россией и Западом. Однако роман оказался не особенно бурным и развивался по затухающей. Напомним, Владимир Путин первым позвонил с выражением соболезнований и поддержки Джорджу Бушу, Москва сделала все от нее зависящее (а зависело от нее в том случае очень многое) для успеха операции по свержению режима талибов в Афганистане.

Но вдруг самый желанный партнер России в лице США ударил по Ираку. Пришлось переориентироваться на Европу. Конкретно — на Францию с Германией. Ось Москва — Берлин — Париж вроде бы обрела вполне зримые очертания. Но тут последовал окрик из Вашингтона. Немцы и французы заверили в своей неизменной лояльности заокеанского «старшего брата» и были прощены. «Наказали» российское руководство — последовали «оранжевая революция» на Украине, обострение отношений с Грузией, приведшее в конце концов к военному столкновению, появились американские военные базы в Центральной Азии, были озвучены планы развертывания ПРО в Восточной Европе и прочее, и прочее.

Дружить с одними представителями Запада против других никак не получалось. Далее грянула арабская весна, после которой заверения представителей ЕС о «стратегическом партнерстве» с Россией (они прозвучали и на саммите в Стрельне) выглядят уже шуткой юмора. Достаточно сказать, что поход против режима Муамара Каддафи возглавила Франция, которую несколько лет назад Москва числила в ближайших союзниках. Тройственный союз России, Германии и Франции окончательно приказал долго жить.

Что остается творцам российской внешней политики? Правильно — голый прагматизм. Грубо говоря, меняем Асада на реальные уступки российским энергокомпаниям на рынке Европы или на безвизовый режим с Евросоюзом. Не больше, но и не меньше…

Посторонним вход запрещен

Кстати, о визах. Этот вопрос в плане его принципиальной нерешаемости приобрел уже какие-то гротесковые формы. Россия обсуждает планы по отмене виз с Евросоюзом девять лет, начиная с саммита 2003 года в том же Санкт-Петербурге. Тогдашний глава Еврокомиссии Романо Проди говорил, что момент истины должен настать в самое ближайшее время. Но воз и ныне там. Причем, по словам российских переговорщиков, участвующих в консультациях с ЕС, сроки введения безвизового режима вовсе не просматриваются.

Так, на саммите Россия — ЕС в Брюсселе в декабре 2011 года был утвержден перечень совместных шагов. А дальше начался форменный цирк. Как заявил в Стрельне постпред России при Евросоюзе Владимир Чижов, «российская сторона предоставила Еврокомиссии отчет о реализации первой стадии совместных шагов». Согласно договоренностям отчет составлен на русском языке, его объем свыше 200 страниц. Европейский отчет в Москву, кстати, еще не поступил. Но главное не в этом. Получив объемный труд россиян, Еврокомиссия, по словам Чижова, объявила тендер на перевод этого документа. Тендер по заказу властей единой Европы — это, как показывает практика, штука очень небыстрая. Там столько формальностей, что на вопрос о том, когда европейцы наконец прочтут перевод, сегодня не ответит никто. А до этого, сами понимаете, переговорный процесс будет стоять на месте.

Так что сам постпред в Брюсселе не решился привести даже приблизительные сроки генерального наступления на визовом фронте. Пока что на нем, напротив, наблюдаются локальные отступления. К примеру, во время краткого визита Владимира Путина в Берлин и Париж журналисты из кремлевского пула, не имевшие открытых шенгенских виз, получили право въехать в Европу ровно на двое суток.

Дальше — больше. В кулуарах дворца в Стрельне западные дипломаты и чиновники нисколько не скрывали: не хотят они россиян к себе пускать без виз. И вполне откровенно объясняли, почему именно не хотят. Официально позиция Брюсселя состоит из четырех пунктов — защищенность документов (биометрические паспорта и т. д.), контроль за миграцией, безопасность и правовое сотрудничество, а также внешнеполитические вопросы. Неофициально же Европу пугает другое. Как выразился в беседе один европейский дипломат, «если разрешить россиянам безвизовый въезд, только вообразите поток людей, который немедленно по приезде станет просить убежища». Дипломат привел статистику: в одной только Великобритании уже находится до 400 тысяч россиян, и у многих из них, мягко говоря, непростые отношения с российскими властями. У Брюсселя существуют опасения, что безвизовый режим выльется в приток мигрантов с востока континента, которые понаедут по политическим мотивам или в поисках работы и социальных льгот. А у европейцев своих проблем навалом: про долговой кризис слыхали все.

Доводы о том, что, к примеру, угроза «польских водопроводчиков», раздуваемая в свое время, оказалась дутой, европейцев не убеждают. Как и заверение Владимира Путина в Стрельне о том, что «кто хотел, все уже там, в Европе, и ездят без всяких виз». В ЕС по-прежнему опасаются, что там еще далеко не все, кто хотел.

В качестве альтернативы незадавшейся искренней дружбе российский президент предлагает «прагматичный деловой подход». В общем и целом он сводится к формуле: ничего личного, только бизнес. То есть сосредоточиться предлагается на взаимовыгодных экономических проектах. Здесь, правда, тоже не обходится без споров.

Например, по словам того же Владимира Чижова, «не было полной ясности о результатах дискуссии по вектору ВТО». Речь идет о затянувшейся работе российских и европейских экспертов над разделом об инвестициях и торговом режиме нового соглашения о стратегическом партнерстве России и ЕС. По ряду оценок, вступление России в ВТО открывает широкие возможности для обращения западных компаний и правительств в международные суды с требованием полностью открыть российский рынок для европейских товаров.

В энергетическом сотрудничестве все куда лучше, но тоже не без проблем.

Так, по словам председателя правления «Газпрома» Алексея Миллера, европейские регуляторы пока лишают «Газпром» возможности использовать половину мощностей сухопутных газопроводов-отводов от морских «Северного потока» и будущего «Южного потока».

Возможно, впрочем, экономический прагматизм возьмет свое. Ведь, как подчеркивали на саммите в Санкт-Петербурге представители Евросоюза, единая Европа, особенно сегодня, в условиях кризиса, заинтересована в сотрудничестве с Россией. Это и крупнейший рынок континента, и по-прежнему надежный поставщик энергоресурсов.

К этим главным ингредиентам успеха остается добавить немного политической воли. Владимир Путин таковую, по наблюдениям европейских участников встречи, продемонстрировал. Он явно старался воздерживаться от неприятных для руководства ЕС замечаний и подчеркивал готовность Москвы взять на себя конкретные обязательства в диалоге с Европой. Но только баш на баш.

Журнал Итоги
Фото: Сергей Тягин