Диффамация vs Клевета
Российские законодатели часто ссылаются на опыт зарубежных государств, в частности на американский. Хорошо, что депутаты знакомятся с другими конституционно-правовыми системами. Плохо, что буквальное заимствование некоторых законоположений напоминает ситуацию с пересадкой растения на совершенно другую почву и в иной климат — с последующим удивлением, что оно растет как-то не так, как того ожидали.
Прецедент Томаса Джефферсона
Опыт США в судебной борьбе с клеветой в ее многочисленных разновидностях действительно уникален. И наработан он исключительно на уровне штатов, ибо какого-то отдельного федерального законодательства на этот счет не имеется. Можно получить суровое наказание за клевету — в ряде штатов штрафы могут доходить до 250 тысяч долларов — или даже попасть в тюрьму. «Но главное отличие от нынешней России, заключается в том, что свобода слова ограждена в США наличием первой поправки к конституции, системностью законодательства и многочисленными пояснениями, выработанными судебной практикой на протяжении всей истории страны» — говорит мэрилендский юрист Марк Котлярский.
Одним из самых жестких испытаний первой поправки, гласящей: «Конгресс не должен принимать законы… ущемляющие свободу слова или печати», стал эпизод с издателем Джеймсом Каллендером. В 1800 году он угодил на несколько лет в тюрьму за то, что назвал в своей газете президента Джона Адамса «убеленным сединой подстрекателем, чьи руки пахнут кровью». Приговор был вынесен на основании закона о подстрекательстве к мятежу, который Конгресс так же поспешно, опасаясь, что радикализм французской революции перекинется через Атлантику. Согласно закону «писать, печатать, высказывать или публиковать… любые лживые, клеветнические и злостные материалы» стало преступлением. Каллендер был личностью очень непопулярной, и общественного сочувствия его участь не вызвала. Однако скоропалительная расправа совершенно не вписывалась в юридические рамки, которые видели для нового государства его отцы-основатели. И Томас Джефферсон, ставший третьим президентом США в 1801 году, в первые же дни пребывания в должности клеветника помиловал.
Джефферсон сформулировал свое кредо так: «Если бы у меня был выбор решать, нужно ли нам правительство без свободной прессы или свободная пресса без правительства, я бы предпочел последний вариант». Он фактически позволил писать о себе все, что угодно. А скептикам в своем ближайшем окружении вирджинец любил повторять афоризм своего старшего соратника Джорджа Вашингтона: «Проявлять упорство в своих обязанностях и оставаться молчаливым — лучший ответ на клевету». И, в общем, эта позиция оказалась правильной, поскольку на свой второй срок он был переизбран без проблем.
Интуитивно Томас Джефферсон обозначил и разницу в применении законов о клевете к искам рядовых частных лиц друг к друг и к делам, в которые вовлечены политические и иные видные деятели, чиновники разных уровней и прочие публичные персоны. «Впоследствии эта его позиция была закреплена Верховным судом США в «доктрине общественного деятеля», — поясняет историк из Университета Северной Айовы профессор Джон Джонсон. По его словам, суть доктрины наиболее ярко раскрывают результаты двух судебных дел, рассмотренных высшей судебной инстанцией страны — «Нью-Йорк таймс» против Салливана» (1964) и «Журнал «Хастлер» против Фалуэлла» (1988).
В первом случае речь шла о рекламном материале в поддержку Мартина Лютера Кинга. В нем говорилось, что этот борец за права чернокожего населения подвергался нападкам со стороны местных должностных лиц. Некий Салливан, уполномоченный по общественной безопасности города Монтгомери (Алабама), подал на «Нью-Йорк таймс» в суд за диффамацию, указывая на преувеличенные заявления и фактические ошибки, которые могли бросить тень на деятельность чиновника. Суд пришел к выводу, что газета допустила ошибки, но они не были «злонамеренными», а поэтому Салливан, как общественный деятель, не может получить компенсацию за ущерб. Второе дело получило громкую известность благодаря тому, что нашло отражение в нашумевшем фильме Милоша Формана «Народ против Ларрри Флинта». Джерри Фалуэлл, популярный в консервативных кругах священник, стал героем «пародийного платного объявления» в откровенном мужском журнале. «Факты», касавшиеся Фалуэлла, были чудовищно лживыми, и обиженный священнослужитель потребовал сатисфакции за ущерб своей репутации. Суд тем не менее решил дело в пользу журнала, признав материал «пародией». Он особо подчеркнул, что свобода печати дает свободу действий художникам-юмористам и тем, кто рисует карикатуры на общественных деятелей. Выступавшие в суде эксперты демонстрировали убийственные карикатуры на Авраама Линкольна и политика-популиста Уильяма Д. Брайена как примеры свободы выражения чувств.
Оголтелой критике подвергались Билл Клинтон — со стороны правоконсервативных республиканских кругов и Джордж Буш — со стороны либералов. И ничего. Оба живы-здоровы, и оба комфортно были переизбраны на второй срок.
«Доктрина общественного деятеля» явилась важным аспектом растущей свободы американской прессы в ХХ веке, — подчеркивает профессор Джонсон. — Принцип, заложенный в ее основе, прост: с одной стороны, обычный человек, некто, ничем не знаменитый и малоизвестный, имеет право на большую защиту от публикаций в СМИ, чем публичный деятель. С другой — общественный деятель должен смириться с критическими и раздражающими его материалами в прессе, даже лживыми, если не в состоянии доказать, что издатель этого материала действовал злонамеренно». Еще одной вехой американского законодательства этот ученый считает также решение Верховного суда США по делу «Герц против Роберта Уэлча» (1974), когда судьи постановили, что идеи и мнения не могут рассматриваться как клевета.
Миллионные компенсации
Наличие злого умысла доказать очень непросто, и американские чиновники обычно проигрывают иски о клевете. Но это вовсе не значит, что американские СМИ неподсудны и неуязвимы и могут позволять себе черт знает что. Во-первых, в каждом приличном печатном издании, в телекомпаниях, на радиостанциях и иных СМИ существует строгий этический кодекс, обязательный для всех сотрудников.
Во-вторых, трудно — не значит невозможно. И чиновник тоже может выиграть дело, если публикации в самом деле были клеветой. Вот несколько наиболее выразительных примеров. Судья Верховного суда штата Пенсильвания 7 лет судился с газетой «Филадельфия инквайер», отмываясь от обвинений, что он «торговал влиянием» на исход дел, и в 1990 году отсудил компенсацию в 6 миллионов долларов. В апреле 1991 года бывший окружной прокурор из Техаса Виктор Физелл выиграл процесс против телестанции Далласа, обвинившей его в получении взяток за прекращение дел по управлению автомобилем в нетрезвом состоянии, и ему была присуждена компенсация в размере 58 миллионов. А рекордная выплата за клевету в США датирована 1997 годом и составила 222,7 миллиона долларов — именно такую сумму суд обязал уплатить корпорацию «Доу Джонс» в пользу MMAR Group Inc. Не щадят и Интернет. В 2011 году адвокатам компании Obsidian Finance Group удалось доказать, что статьи о ней в блоге Кристал Кокс были основаны на заведомо ложной информации, и судья обязал автора выплатить 2,5 миллиона долларов за ущерб репутации.
Кстати, судебное решение о многомиллионной компенсации не всегда означает, что истец реально ее получит. В самом конце 1990-х годов бизнесмен Александр Кононыхин судился в вашингтонском суде с двумя российскими изданиями. Судьи постановили взыскать в его пользу 35,5 миллионов долларов с одного и 3 миллиона — с другого. Однако, как утверждают знакомые предпринимателя, он так ничего и не получил.
Кроме того, статистика свидетельствует, что в ряде штатов США эпизодически заводятся и уголовные дела о клевете.
То, что из окончательной версии российского закона о клевете исключено положение о лишении свободы, можно считать положительным моментом. Однако то, что размеры штрафов практически уравнены с размерами денежных наказаний в США, у экспертов вызывает недоумение — разница в жизненных уровнях населения двух государств видна невооруженным глазом. «Еще опаснее наличие множества туманных, по сути, не юридических, а публицистических трактовок, — полагает Марк Котлярский, — это верная дорожка к тому, что в реалиях России и при недостатке независимости российских судов этот закон, несмотря на внешнюю схожесть с американским или другими западными образцами, может применяться не по назначению».
Как тут не вспомнить замечание кардинала Ришелье: «Если вы дадите мне шесть строчек, написанных рукой самого честного человека, я найду в них что-нибудь, за что его можно будет повесить»
Журнал Итоги
Appeal to world leaders and humanity
