Телевизионное информационное поле
 |
Смотрят ли за рубежом сегодня российскую телевизионную картинку? Смотрят ли Russia Today в Кремле и МИДе? Ху из Джулиан Ассанж? Как выглядит мировая информационная кухня изнутри? Обо всем этом рассказывает главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян
— Маргарита, президент на недавней встрече с послами сказал, что имидж России за рубежом формируем не мы. Это камень и в ваш огород?
— Надеюсь, что нет. На всех ключевых рынках наш телеканал Russia Today обходит главных конкурентов, и это подтверждается цифрами. Не далее как в этом месяце мы впервые встали в панель британского общенационального телеизмерителя BARB, отслеживающего по счетчикам, кто, кого и как смотрит. По этим данным, мы находимся на третьем месте после ВВС News и Sky News, то есть на первом месте среди наших международных конкурентов, таких как Al Jazeera, Euronews и Fox News. В США мы обошли все другие иностранные информационные каналы еще три года назад и с тех пор удерживаем эту планку. То же самое происходит и в Канаде, где, кстати, мы обогнали и Sky News. На YouTube у нас больше 700 миллионов просмотров. Мы с таким отрывом лидируем по этому показателю среди других информационных каналов, что порой об этом и думать-то страшно. Охвачено два миллиона гостиничных номеров по всему миру, и в этом году мы потеснили с лидерских позиций ВВС World, много лет удерживавший пальму первенства по распространению в отелях. Так что, думаю, мы хорошо справляемся со своей задачей сделать из RТ мощный информационный источник, доносящий позицию России до зарубежной аудитории.
Другое дело, что Россия долго не занималась внешним информированием. Мир давно устроен так, что информационную повестку диктуют несколько англосаксонских агентств, телеканалов и больших изданий, которым вторят тысячи агентств, телеканалов и изданий поменьше во всем мире. И я не очень себе представляю, как один RТ, даже будучи очень успешным, может перекричать этот многомиллионный хор.
Мировую информационную политику делаем не мы, и, к сожалению, такая ситуация продлится очень долго. Другой вопрос, что эта картина начинает потихоньку меняться: появляются другие СМИ с отличной от мейнстримовской позицией. Пока их немного: это китайские каналы и иранский Press ТV.
— А Al Jazeera?
— Al Jazeera последнее время говорит в один голос с ведущими англосаксонскими СМИ. Это началось накануне «арабской весны» и продолжается по сей день. Так что достаточно посмотреть СNN или ВВС — ничего нового и принципиально иного ни на одном из массы других каналов вы не увидите. Ведь что происходит? Есть два ведущих агентства: Reuters и APTN, которые в свою очередь раздают видео огромному количеству каналов во всем мире. Мы решили эту ситуацию переломить и некоторое время назад запустили наш собственный проект Free Video, на который сейчас подписаны более 12 тысяч телеканалов из 185 стран мира. Они берут нашу картинку и используют ее в своих эфирах. СNN, к примеру, скачал уже несколько тысяч наших материалов. Наш посол в Никарагуа рассказал мне, что на главном латиноамериканском телеканале TeleSUR каждый третий сюжет точно наш. Наша история, наша картинка. Ближе к зиме запустим этот проект в штаб-квартире в Берлине.
— Намерены продолжать сотрудничество с Джулианом Ассанжем?
— Конечно, если это будет технически возможно. Нам нравится этот проект, мы очень переживаем за судьбу Ассанжа и надеемся, что США все же не расправятся с ним ни своими руками, ни руками дружественных им стран.
— Лично с ним знакомы?
— Разумеется. Даже по лесу гуляли.
— И какое впечатление он на вас произвел?
 |
— Он пассионарный философ. Абсолютный бессребреник, это точно. Для меня совершенно очевидно, что он все это делает не за деньги. Тем более что никаких денег от этой истории и не получил — только траты. И вообще он материальной стороной жизни мало интересуется. Домик, где жил Ассанж под домашним арестом, это такая халупка, все такое раздолбанное, ободранные обои, грязная собака. В общем, бедненько-бедненько.
— Зачем ему понадобилась вся эта история с WikiLeaks?
— Я его об этом спросила — мол, ты же понимал, на какой риск шел. Он сказал, что, во-первых, с детства любил исследовать, как все устроено, увлекался физикой и вопросами мироустройства с научной точки зрения. И вот в какой-то момент ему стало интересно, как устроен политический мир, как все это происходит на самом деле. Во-вторых, сказал, что с детства очень не любит, когда врут. Вот эти две вещи, собственно, и стали для него толчком.
— То есть конспирологи не правы, выставляя Ассанжа ставленником неких могучих тайных сил?
— Ой, я в это не верю. Ставленник… И именно поэтому сейчас сидит в эквадорском посольстве… Совершенно очевидно, что Ассанж — это увлеченный борец, в каком-то смысле Че Гевара.
— Как началось ваше сотрудничество?
— Мы поддержали историю с WikiLeaks с самого начала. Ассанж много раз давал нам интервью, был в прямом эфире. Изначально на нас вышли его люди, сказали, что он заинтересован в том, чтобы делать свое шоу на телевидении, и рассматривает несколько телеканалов. Ему очень нравится наш, и, скорее всего, он на нас и остановится. Но ему нужны цифры нашей аудитории, прежде всего в США. Мы дали ему эти цифры, и он выбрал нас.
— Кстати, как вам удалось завлечь американскую аудиторию, которая, как известно, интересуется сюжетами исключительно про самих себя?
— Два года назад мы запустили проект RТ America. Конечно, мы показываем им и истории про Россию, но это не главное, что привлекает американцев. Эта аудитория действительно сильно зациклена на внутренних новостях, еще больше — на внутренних региональных. Им гораздо интереснее, что произошло в их городе, нежели в Вашингтоне, не говоря уже о Москве. В каком-то смысле мы работаем в США так, как, скажем, телеканал «Дождь» здесь. Он завоевал то, что завоевал, потому что стал показывать то, что не показывают другие. Мы начали делать в США то же самое, только еще раньше. Скажем, акцию Occupy Wall Street мы показывали недели за две до того, как этот сюжет появился в агентствах. У нас же эти акции были первой новостью, потому что это было круто и значимо. Их медиа это игнорировали, а мы нет. Таким образом, мы отвлекали на себя аудиторию, недовольную национальными медиа.
— И много недовольных?
— Еще как! По недавнему отчету Gallup, рейтинг доверия к теленовостям в США достиг рекордно низкого уровня за двадцать лет и сейчас находится на планке в двадцать один процент. Иными словами, лишь каждый пятый американец доверяет собственным теленовостям. Скажем, в 2003 году рейтинг доверия составлял 64 процента.
Почитайте, что нам пишут наши зрители из США в блогах, комментариях в YouTube и в Twitter! Девяносто процентов говорят: «Мы вас смотрим потому, что только у вас можем увидеть то-то и то-то, потому что нас обманывают СNN и MSNBC, а вы говорите правду. Почему, скажем, такую страшную историю, как демонстрация в моем городке, где людей разгоняли газом и дубинками, я смотрю по русскому телевидению? Потому, что нигде больше не могу этого увидеть». Десятки тысяч комментариев такого рода! Мы рады, что одну из главных наших ведущих проекта RТ America, Алену Миньковски, которая ведет программу The Alyona Show, журнал Forbes включил в тридцать главных медийных персон США моложе тридцати лет. Других журналистов, Макса Кайзера и его соведущую Стейси Херберт, издание The Huffington Post, чья аудитория превышает аудиторию The New York Times, поставило на первое место в рейтинге самых опасных финансовых журналистов мира. Кстати, программа Кайзера сама по себе стоит очень недорого и сделана крайне просто. Фишка в том, что он говорит и как он это делает. Так не говорит больше никто.
— И все же какие сюжеты про Россию у американцев вызывают наибольший интерес?
— Если случается что-то страшное вроде Крымска, то это смотрят не только в США, но и везде. Но недолго. Все любят, скажем так, некие странности вроде летающих тарелок и, как ни удивительно, наши державные вещи: парады в честь Дня Победы, инаугурации.
 |
— Вы один из немногих телеканалов, полностью транслировавших события 6 мая на Болотной и окрест. Как комментировали?
— По сути никак. Просто рассказывали о том, что происходит. Полная трансляция была на сайте.
— Это были рейтинговые сюжеты?
— Не особо. Кстати, наши акции протестов вообще не очень популярны у мировой аудитории. Это нас они приводят в шок и трепет. Иностранных же зрителей гораздо больше интересуют «тарелочки». Помню, самой популярной историей стал вовсе не Ходорковский или те же акции протеста, а Путин с голым торсом на коне… Там такие же люди живут, им тоже интересно что-нибудь поприкольнее. Если есть такая картинка, то она привлекает гораздо больше внимания, нежели протесты по поводу каких-то законов, которые там никто не знает, или по случаю фальсификации выборов. Такие вещи интересуют лишь очень небольшую аудиторию.
— Есть ли отклики на ваши сюжеты о Сирии?
— Сирия, поскольку эту историю сильно разогревают американские СМИ, вызывает огромное количество откликов. Пожалуй, это самая популярная сегодня тема. Реакция на наши сирийские сюжеты строго полярная. Одни говорят: вы, мол, мерзавцы, оправдываете Асада. Другие — спасибо вам за то, что мы увидели другую сторону конфликта. Мы не оправдываем Асада, мы просто говорим о том, что в стране происходит очевидный ужас и мы против того, чтобы навешивать ярлыки и считать этот ужас таким однобоким, каким его представляют мейнстримовские СМИ. Мы показываем и истории про зверства оппозиции, и тех местных жителей, которые согласны с мнением оппозиции. То есть те вещи, которые никогда не показывают мейнстримовские СМИ. Ни одно большое англоязычное СМИ никогда не скажет ни одного слова вразрез с внешней политикой их государств.
— А вы?
— Мы полностью солидарны с внешней политикой своей страны. Более того, мы, когда начинали, открыто говорили о том, что будем представлять точку зрения России на мир. И все семь лет об этом говорим, а не делаем вид, как наши коллеги, что представляем «всехнюю», объективную точку зрения, на самом деле консолидируясь с внешней политикой своих государств. Надо просто быть немножко честнее.
— МИД плотно курирует?
— Никоим образом не курирует. Я даже не знаю, имеют ли они о нас полное представление, хотя, думаю, наверняка нас смотрят. Но ни разу — ни от Сергея Викторовича Лаврова, ни от кого другого — мы не получали никаких указаний, ни позитивных, ни негативных. Правда, две недели назад я увидела на сайте, что посол США в Москве Макфол в каком-то выступлении сказал, что RТ занимается вмешательством во внутренние дела США, а ему наш МИД ответил, что, дескать, недоумевает, почему посол США позволил себе такое высказывание в адрес «высокопрофессиональной работы RТ в США». Мы были рады, что МИД нас так оценил. Если я перестану верить в то, что делаю, и стану считать нашу внешнюю политику неправильной, жестокой или странной, то я в ту же секунду уйду. Я и коллегам говорю: ребята, вы работаете на телеканале, который представляет Россию и российский взгляд на мир. Если вы этому рады, если это созвучно с вашей собственной позицией, я счастлива. Если нет — надо уходить. Я считаю, что работать нужно там, где ты можешь честно отстаивать свои взгляды и свою правду. Я не видела, скажем, в наших оппозиционных СМИ журналистов, которым бы нравилась действующая власть. Они разделяют редакционную политику своих СМИ. Наивно думать, что ее нет. Если, скажем, вам кажется, что не надо было нам вмешиваться в историю с Абхазией и Южной Осетией, то не работайте здесь. Зачем же мучиться? Есть полно других СМИ, которые считают, что, скажем, Саакашвили молодец, а мы — с точностью до наоборот. Скажем, в США совершенно невозможно, чтобы какое-то СМИ солидаризировалось со страной, с которой американцы находятся в состоянии войны. Их просто разорвут.
— А Кремль опекает?
— Если МИД нас хотя бы смотрит, то Кремль — я практически уверена, что и не смотрит. Во всяком случае Сергей Приходько мне не звонил ни разу в моей жизни.
— Маргарита, вы пообщались с послами, съехавшимися на встречу с президентом. Узнали что-то полезное, любопытное?
— Узнала то, что и до этого знала: Россия не вкладывает сколько-нибудь сопоставимое количество денег в свое иновещание по сравнению с другими странами. Да, весь мир говорит на том языке, на котором выходят все СМИ в Великобритании и США, и мы вынуждены жить в мире, в котором информационным полем правят именно эти страны. С этим ничего не поделать. Другое дело, что есть регионы, где мы вообще не представлены. Скажем, африканские послы на этой встрече жаловались на то, что у них сильно представлен Китай и совсем не представлены мы. Но это вполне естественно: китайцы покупают там частоты, спутники, кабели и т. д., мы — нет, у нас нет на это денег. Смотрите, в разгар кризиса, в 2010 году, Китай потратил на иновещание 6 миллиардов долларов! О чем можно говорить? Наш бюджет, который сейчас будет сокращен, — это 300 с чем-то миллионов долларов, то есть в 20 раз меньше. Да, мы зарабатываем на рекламе: только на наших страничках в YouTube, которые не стоят практически ни копейки — мы просто выкладываем там сюжеты, которые производим, — мы заработали миллион долларов. Но нигде в мире информационное иновещание не является самоокупаемым, нигде. Это технически невозможно. России, конечно, нужно увеличивать количество наших источников информации и ареалы их распространения. Наша задача и в том, чтобы переломить ситуацию и составить конкуренцию главным на сегодня англосаксонским видеоагентствам. Очень надеюсь, что все это будет делаться, когда все наши кризисы минуют.
Журнал Итоги
Appeal to world leaders and humanity
